Накопленный в годы обучения в институте им. Сурикова опыт лег в основу серии пейзажей, посвященных Москве и русской провинции. Это небольших размеров холсты, в которых проявляется стремление к продуманной построенности работ, отличающее настоящий пейзаж от большого этюда. Работа над пейзажем в конце XX в. неизбежно требует от художника определить свое отношение к импрессионизму как течению, сделавшему пейзаж главным содержанием.
Композиционное построение пейзажа "Москва. Старая Таганка", впечатление напоенности воздухом, солнечным светом в работе "Полдень" — длинные тени, перерезающие двор, силуэт зелени — особенно ярко свидетельствует о желании посмотреть на мир глазами импрессионистов.
Характерная для этих художников кладка мазка и кадрированное строение композиции органично перекладывается П. Стронским на русские сюжеты. Ослепительно белый с голубым отливом снег, лазурные тени от берез, глубина неба в пейзаже "Псков. Зимний день" ярко и по-своему трактуют теорию импрессионизма.
Чувствуется, что встреча с родной природой наполняет живопись убедительностью и ясностью, позволяет предположить, что именно эти черты будут определять лицо художника в более поздних работах.
Любовь к русской архитектуре, ее конструктивной завершенности уведет Стронского от импрессионистской недосказанности ранних пейзажей к концепциям древнерусской живописи в композиционных работах, таких, как «Крестьянский танец», «Птицы над монастырем» и исследованиям творчества Поля Сезанна с его ритмической цельностью и идеей единства мироздания.
